Святослав Логинов - Чёрный смерч [сборник]
К тому времени Турана уже и след простыл. Где скрывался демон, не могла бы сказать и сама Уника. Надеялась лишь, что никто из людей с чудищем не встретится.
Большой отряд, если это не армия, отправившаяся в поход, почему-то всегда идёт медленнее отдельно взятых людей. Больше времени уходит на стоянки, на приготовление еды, на разведку и разговоры. Молодой воин, бегущий налегке, преодолевал путь за неполных два дня, люди, идущие с привычным грузом путешественника, укладывались за четыре дня. А когда всем родом спасались из Большого селения в Верховое, то целую неделю тащились, хотя враг на плечах висел. Сейчас людей шло немного, все к дороге привычные, значит, на дорогу клади четыре дня.
Встретились, поздоровались и, не задержавшись ни на минуту, пошли дальше. Места свои, хоженые, целая тропа натоптана. Там, где под обрывом песок, шли по урезу воды, хрустя пересохшими ракушками беззубок, а порой шлёпали обереж, по мелководью. Если начинались ноголомные каменья или камыш, то тропа взбиралась на гору, где среди травы её сумел бы различить самый неискушённый взгляд. Местами, где понизу случались валуны, а поверху тоже начиналось заросшее шипастыми кустами неудобье, тропа уже не натаптывалась, а прокладывалась, кусты бывали вырублены, чтобы путник не терял время, выискивая долгий обход. Люди ходили здесь часто и тяжело гружёнными, перетаскивая на горбу всякие товары, которыми исстари обменивались люди. Кремень самолучший на низу встречается, возле Верхового дельного камня мало, да и нехорош он. А торговлю камнем ведёт не только посёлок на Белоструйной, но и Верховое селение, потому как лесовики и великие северные народы толкового камня вовсе не имеют и вынуждены его покупать, предлагая в обмен то, чем изобильна их земля. Вот и тащат люди на спинах изломистый жёлтый кремень, красный наждак, чёрный диабаз, из которого топоры точат. Назад возвращаются налегке, но тоже не порожними. Тюками волокут дорогую пушнину, несут целебный жир — бобровый и медвежий, всякие редкости дальних краёв. В таком деле полезнее руки приложить и дорогу сделать как следует, чем ежегодно ломаться на обходах или обдираться сквозь колючий кустарник, портя одежду и собственное тело.
Стоянки на тропе тоже известные, в укромных балочках возле ручьёв. Балаганов там, конечно, нет, а идолы вкопаны, чтобы место было добрым и никакая нежить в нём не завелась. Древяницы, разумеется, не в счёт, с этими у людей доброе соседство. Вреда от древяниц никакого, да не всякий и видел живущих в стволах девок. Но жертву старому дереву лучше принести, тем более что не велика тягота: плеснул на ствол чистой водой — и ступай дальше, а то и спать ложись под раскидистой кроной. Бездомных духов в таких местах не бывает, да и голодного демона не вдруг встретишь.
На первой же стоянке Уника, состряпав немудрящий ужин для всей команды, собралась и, прихватив снеди, ушла, сказав, что ночевать будет отдельно, а перед утром вернётся.
— Помочь? — предложил Таши, догадавшийся, что мать отправляется кормить Роника.
— Сама управлюсь, — отказалась йога, и Таши остался вместе со всеми остальными.
Сидели у костра, ночь хоть и выдалась тёплая, а возле огня завсегда уютнее. Ромар подрёмывал, видимо, не беспокоясь ни о чём, молодёжь в десятый раз вспоминала, как и кто сражался в первой в их жизни битве, попутчики из племени медведя толковали друг с другом на своём ворчливом языке. Тукот сидел, прислушиваясь к ночным голосам: стрёкоту кобылок, коростелиному треску, писку и скрипу ночных птах. Потом, ничего не выслушав, вздохнул и произнёс, не глядя ни на кого:
— Вот ведь как бывает, теперь ей с людьми рядом и ночевать нельзя, и кушать приходится отдельно…
— Это ненадолго, — недовольно сказал Таши, сообразив, что старшой говорит о его матери.
— Да уж понимаю, не глупый, — согласился Тукот. — Сначала очиститься надо, жертвы принести идолищам и предкам своим.
— Идолы у неё такие же, как в деревне, и предок у нас общий — великий Лар, — поправил Таши, начиная сердиться.
— Кто бы спорил… — Тукот решил не развивать скользкой темы. Таши, конечно, парень славный, но кто знает, вдруг он своей матери в этих её делах помогает? Хотя и так ясно, что помогает, только что набивался в помощники. Все слышали, у кого уши есть.
Тукот прикрыл глаза и, казалось, уснул.
Йога вернулась перед рассветом. Пришлось ли ей ночью спать, Таши не знал, но мать выглядела, как всегда, и шла так же неутомимо, как обычно.
На вторую ночь история повторилась, только никто уже не удивлялся странному поведению колдуньи. Йога лучше знает, как ей есть и где спать. А остальным людям спокойнее, когда страшная баба ночует в сторонке. Таши понимал, что в племени рождается новое суеверие, но ничего не мог поделать.
Третий день пути выдался особенно пригожим. Утренняя дымка, полная свежести, не сменилась палящим зноем, места шли благодатные, кусочки степи мешались с перелесками и дубравами, на всяком спуске к воде ясно отпечатывались следы копыт, люди, занятые войной, охотились в этом году мало, дикие лошади, туры и прочие звери окончательно осмелели и на водопой ходили чуть не среди бела дня. Жаль, что посланным надо торопиться, а то можно было бы прийти в Верхнее, нагрузившись мясом.
Таши шёл радостный, слова, которые выдавил при встрече вождь, грели его душу больше даже, чем мысль о добытом ноже. Ножу он успел нарадоваться, пока в селение возвращались. Этой осенью Тейле покуда посвящения не проходить — мала, а вот на будущий год Таши на дожинки отправится не просто удаль показать, а выбирать невесту. А до тех пор вместе с разумником Тукотом и лучшим друганом Данком они идут на ту сторону Болотищ, послами к детям лосося. С матерью Таши успел-таки перекинуться парой слов и понял, что здесь всё в порядке, Ромар знает, что случилось во время первого похода, и на мать не гневается. Больше ничего Таши не беспокоило, он крепко верил, что мать и учитель разберутся с любой заковыристой головоломкой.
Перед уходом Таши умудрился и с Тейлой переговорить, намекнул, чтобы ждала и не боялась, что суровый отец будет отнимать его подарки. А мастер Каяк, когда Таши забежал проверить оружие и спросить, какие приветы передать от Каяка бывшим родственникам, посоветовал зайти к старому Стому, и тот научит, как следует быстро сверлить самоцветы. Лучок, которым сверлят отверстия в топорах, для этого дела не годится — слишком тонкая работа, а лучок раскачивает сверло. Мальчишкой Таши вместе с мамой бывал по ту сторону Болотищ и помнил Стома, древнего старика, какие у сынов великого зубра остались лишь в Западном селении, что на Белоструйной. Оно и понятно, лососей война с диатритами не затронула, отсиделись за лесами и топями. А при всякой беде старики и дети первыми гибнут.
